С тех пор, когда было решено перенести основной порт из Холмогор в Архангельск, что позволило эффективней перегружать и хранить товары, река стала движением и энергией Архангельска, торговой и дипломатической рекой. Каждую навигацию она принимала множество кораблей. Шхуны и трёхмачтовые голландцы оспаривали удобные места для стоянки. Водную гладь бороздили лодки и паромы, перевозившие горожан с берега на берег. Нынешняя Двина до сих пор помнит те времена, когда Архангельск был единственным морским портом России и его причал был буквально завален товарами из Голландии, Англии и Германии. Через Архангельск отправлялись русские посольства к королевским дворам Испании и Англии, к Людовику XIV. Те времена можно назвать ранним периодом городского бытия Северной Двины, когда она была для Архангельска живым центром развития. 

Так было ещё и в начале XX века. Суда вставали на якоря чуть ли не борт о борт. Товары сгружались на причалы и барки или небольшие лодки, которые после этого шли на вёслах к тем или иным пристаням и причалам.. В условиях царившей на рейде и берегу тесноты процедура эта была многотрудная и очевидным образом чреватая массовым воровством и надувательством.

Многие горожане заработком своим были обязаны реке. Прибрежные склады, холодильник, частные причалы, выступавшие в реку, как расставленные пальцы, воздавали должное роли реки в жизни Архангельска. Двина формировала характер города, его облик. Архангельск был скоплением людных пристаней, запруженным народом берегом, вода не знала покоя из-за подвижного обилия вёсел и парусов.

В 1912 году от Соборной пристани к Северному полюсу отправилась экспедиция Георгия Седова. В 1917году к ней пришвартовалась подводная лодка “Святой Георгий”, приобретённая Россией в Италии и перегнанная вокруг Европы на Север. В годы Гражданской войны здесь швартовались суда интервентов. А 3 августа 1925 года к Соборной пристани стекались многочисленные делегации от рабочих и советских учреждений города. На городском рейде бросил якорь крейсер “Аврора”. Каждый стремился побывать на борту корабля-символа революции. На этой же пристани в 1942 году принимали обоморженных моряков конвоя PQ-18, на этот раз наших союзников. Теперь благодаря широкому распространению автомобилей и увеличению сети дорог подобные причалы опустели, лишившись многочисленных в прошлом карбасов и поморских шхун.Из множества морских судов, которые бывали в Архангельске, Соборная пристань помнит времена, когда Архангельск был единственным портом России последние были наиболее распространёнными. По своей конструкции это были самые современные суда... XVII столетия. Обычно они имели две мачты,к которым приспосабливался парус древнего покроя. На корме имелась почти невидимая надстройка – домишко, сооружённый скорее обыкновенным плотником, чем судостроителем. В нём две банки-койки, камбуз с кухонной плитой, обкуренное дымом распятие или икона и захватанные пальцами ежегодные таблицы приливов и отливов. Его крыша служила ходовым мостиком. Шхуны можно было называть семейными судами. т.к. капитан-владелец возил с собой всё семейство. Архангелогородцам всегда нравилось бывать на Соборной пристани, бродить и наблюдать за жизнью этих “посудин”. Какой бы тяжёлой и короткой ни была сезонная работа в порту, труд здесь обретал характер общественного события, и в самый разгар навигации здесь можно было услышать самый банальный разговор, сплетни или даже целую дискуссию, а нередко – несколько куплетов песни.

Вот как описывает Соборную пристань 1920-x годов океанограф Всеволод Васнецов: “С раннего утра к Соборному и рыночному ковшам с окрестных деревень спешили карбасы. Если шли под парусом, то на руле сидел “мужик”, если на вёслах, то “жонка”. В солнечную и ветреную погоду можество надутых парусов ярко белело на синей реке. Подходя к берегу, кормщик быстро ронял парус и вся эта лодочная флотилия до отказа заполняла ковш. Прибывшие позже должны были со всей своей поклажей, как по суше, шагать с карбаса на карбас, чтобы добраться до пристани.

Рыночная площадь, забитая торгующими, становилась изумительно красочной, яркой,
колоритной. Тогда женщины носили платься преимущественно из домотканых материалов синего, красного и коричневого цветов. Юбки почти всегда синие со множеством фалд и пёстрым орнаментом по подолу. Кацавейки тоже синие или коричневые, расшитые разноцветным узором на груди и по воротнику. Не перевелись тогда ещё и яркие платки и головной убор в виде кокошника, тоже расшитый серебром и разноцветными нитками. Это была с давних пор традиционная поморская женская одежда.”